Как немцы строили торговую империю на российском Востоке

Как немцы строили торговую империю на российском Востоке

В этом торговом доме можно было купить все — от булавки до сенокосилки. Его не пугала и не сломила конкуренция. И все бы ничего, но дальнейшую судьбу всемогущей империи решила газетная война и «черный пиар», которые наделили Густава Кунста и Густава Альберса клеймом «врагов России» и «немецких шпионов».

Как завод «Степан Разин» превратился в технопарк St. Razin: с баром, коворкингом, сыроварней и фестивалями

Усилиями Семена Голубева и его команды экс-завод «Степан Разин» (а когда-то «Калинкинский пивоваренный завод» — поставщик Императорского Двора) стремительно превращается в технопарк St. Razin — с баром, коворкингом, сыроварней, фестивалем Gamma и заботливо извлеченными из бетона историческими чугунными колоннами.

Как и зачем Семен Голубев решил выкупить здание бывшего завода

Ренессанс бывшей пивоварни у реки Екатерингофки дался бизнесмену Семену Голубеву ценой миллионов погибших нейронов — и миллионов рублей, вырученных за продажу собственной просторной квартиры на Крестовском. Любимым домом пришлось пожертвовать несколько лет назад, когда бои с банками, рейдерами и городской администрацией потребовали дополнительного тылового снабжения.

Священной войной опытный управленец гостиничной индустрии свой баттл называть отказывается. Так же, как применять слово «миссия» к благоустройству семи заброшенных гектаров на приморском краю Петербурга. «Вылизывать депрессивный кусок города» группа компаний начала шесть лет назад далеко не в приступе урбанофилии. Деловые люди сразу откалибровали выставленный на рынок компанией Heineken в 2012-м участок как логистический эдем. Торговый порт и ЗСД в трехминутном доступе плюс пять заездов на территорию, включая тот, что с Обводного канала, недвусмысленно сигнализировали: складские и производственные помещения должны ячменем заколоситься на месте бывшего пивзавода.

«Мы торговались с продавцом до 2013-го. Все это время объект проболтался на рынке, — рассказывает Семен. — По структуре состоявшейся затем сделки у нас было обязательство выкупить его полностью в течение полугода. Банк выдал денег, но кредит приходилось ежемесячно обслуживать».

Вопреки договоренностям с британским руководством Heineken, до завершения сделки новых хозяев на территорию так и не пустили. Как потом стало ясно, по хозяйственным причинам. Описывая ситуацию, Семен употребляет термин из макроэкономики «отрицательный мультипликатор». Но тут же доходчиво поясняет: «полная жопа». «То, что мы увидели, войдя на площадку после акта приема-передачи, было декорацией к фильму «Сталкер». На чердаке валялись горы оплетки — ее счистили, чтобы сдать провода в цветмет. Вместо залов были катакомбы в протечках, соплях и макаронах».

Кроме постапокалиптической картины из обрывков труб и электрики, Голубев и партнеры столкнулись с дополнительной проблемой: «Из-за выхода банка на санацию мы пролетели мимо обещанных нам на развитие проекта 180 миллионов». Драматические изменения в стратегии пришлось срочно компенсировать собственными средствами.

А «государевы люди» тем временем продолжали играть по своим правилам, то выписывая без уведомления полумиллионный штраф за ненадежную штукатурку на фасаде, то 330-тысячный — за «несогласованное перекрытие улицы» (три дорожных конуса у обочины) при попытке ту же штукатурку оперативно обновить. «Легионы проверяющих и контролирующих смотрят пустыми глазами и даже не пытаются скрыть безразличие. В лучшем случае им все до лампочки, в том числе будущее города. В худшем они слабо маскируют личный материальный интерес», — говорит Семен и на секунду застывает в мемоджи WTF.

Как восстанавливали завод-памятник архитектуры

Но даже в отрицательном мультипликаторе и проблемах с финансированием Голубев умудрился найти нечто положительное: «У нас не было денег на агрессивное развитие, зато образовались излишки времени. И благодаря им мы смогли синхронизироваться с КГИОПом. Показывали им все, водили, нудили… Делали даже круче, чем они требовали». Например, нашли и вымуровали из стен бродильного зала и рецепции чугунные колонны XIX века, с фигурной капителью и клеймом английской или бельгийской фабрики. Разобрали старые перекрытия и заложили старинный кирпич в тех зонах, где был их дефицит. Каждая двухсотлетняя деревяшка, каждая клиновая перемычка — все было извлечено, очищено и явлено миру.

«Степан Разин Девелопмент» озаботились даже тем, чтобы не нарушать историческую логику пространства: если где-то был проем, там он возник вновь, пусть для этого пришлось углубить пол, соорудить утраченную лестницу или снести советские перегородки. Так появились «Спортзал» со стеной, хранящей отпечатки старых окон, и «Саркофаг», залитый предыдущими владельцами на полтора метра вниз бетоном. «Убили несколько бетоноломов, но ни клада, ни трупа не нашли», — недоумевает Голубев. Зато извлекли те самые колонны и долго ими любовались.

До того, чтобы экспонировать на рынке недвижимости еще несколько тысяч квадратных метров аутентичных лофтов, осталось несколько месяцев работ. Семен с молотом наперевес участвует в них лично — и привлекает к благородному экшну троих сыновей-подростков — Матвея, Тему и Никиту. А старшая дочь Настя, штатный дизайнер сети Hilton, дистанционно консультирует из Лондона по интерьерным решениям.

Одно из самых эффектных пространств технопарка всего за три месяца организовало бюро AMGarchitects, оформив 1050 квадратных метров в коворкинг Clockwork Time. Голубев уверен, что «успешные люди не хотят сидеть в стенах из гипрока», и ждет наплыва созидательной публики. В их распоряжении окажутся стриминг-комнаты (мечта блогеров!), брифинг-зоны со звукоизоляционной обшивкой, синглы и даблы для работы с ноутбуком. Витая светодиодная лампа на первом этаже эргономичного коворкинга складывается в надпись «Вы все здесь молодцы». Закрепляют аксиому пивные пятницы для резидентов.

И хотя сам Семен далеко не пивной человек, который даже к вину после двадцатилетнего воздержания потянулся только недавно и в познавательных целях, дух места постепенно отвоевывает себе подшефную Голубеву и партнерам территорию. Первый крупный в истории России завод пива и медоварения, поставщик двора Его Императорского Величества через два века реинкарнировался в площадку для пивных фестивалей и в постоянное производство AF Brew и паб AF Brew Taproom в креативном кластере. Единственное питейное заведение в квартале выглядит сейчас по вечерам точно как его визуализация в автокаде: огоньки ламп Эдисона, припаркованные велосипеды и симпатичные парочки. «Трафик из агрессивно-прогрессивных, интересных и красивых людей» — то, о чем грезили в «Степан Разин Девелопмент», ожило, функционирует и курит вейп. Почему земля так благоволит новым хозяевам, доподлинно неизвестно. Но, возможно, эзотерический секрет кроется в том, что имя бандита Стеньки Разина, который Семену однозначно не мил, трансформировано теперь на всех вывесках в некоего святого St. Разин.

Как Семен Голубев сам переехал на территорию завода

За две недели до Нового года бывший гендиректор «Гранд Отеля Европа» Семен Голубев наконец въехал в свой люкс с панорамным видом на крыши Обводного. Долгожданный кабинет вместо «раскладного стульчика в офисе» появился у него в последнюю очередь — на территории бывшего пивзавода за прошедшие шесть лет всегда находилось, куда срочно вложить деньги. Бизнесмен реагирует на поздний чек-ин философски: «Сначала меня тут встретил слой птичьего помета. Голубям нравилось — и Голубеву зайдет».

Сейчас в двухуровневом зале стоят винтажный сейф, стол для переговоров, циклопический камин (копия того, что появился в триллере «Константин»), винные ящики и стремянка, которые Семен лично обжигал горелкой, и спасенный из квартиры на Крестовском рояль: «Я фаталист. Считаю, что если все делать правильно, то воздастся. А непорядочно себя ведешь — прилетит. Когда в это веришь, решения принимать легче».

Рефреном к последнему заявлению в кабинете Голубева из колонок звучит песня The Hatters, клип на которую летом сняли в литере А бывшего пивзавода — 6000-метровом пристанище электронно-инструментального фестиваля Gamma. Припев начинается со слов «Нехер терять». «Лишних квартир больше нет, — кивает Семен. — Придется развиваться».

Натуральная старина: никакой реставрации

Василий признается: за деньги, потраченные на хобби, можно было бы купить не одну квартиру в столице. Но уверен, что сохранить такую коллекцию для потомков дорогого стоит. Экспонаты принципиально не реставрируют и не чистят — чтобы посетители чувствовали старину. Главная гордость — старинная книга технолога-пивовара конца XIX века, в которой во всех подробностях рассказывается, как и в чем варить пиво и другие хмельные напитки. Это не только экспонат, но и учебное пособие — с рецептами и рекомендациями.

«Я ее очень долго искал, это огромная редкость! Обязательно будем использовать рецепты и технологии, описанные в этой книге. Мне нравится экспериментировать, воссоздавать старинные, уже забытые напитки», — объясняет пивовар.

Интересует Василия Кожана и казацкий быт: что ели казаки, из чего пили, как готовили. Например, в музее можно увидеть огромный казан, в котором на Сечи варили кулеш и пиво, медную пивную кружку и огромную глиняную трубку. Она весит около килограмма: ее даже пустую тяжело в руках удержать.
Один из забавных экспонатов — мышеловка, которую устанавливали на складах солода, чтобы защититься от грызунов. Из закрытого ровенского пивзавода привезли некоторые лабораторные инструменты и даже журнал проверок качества продукции. Сюда часто приезжают иностранцы, дарят подарки. Например, презентовали пивную кружку с немецкой свастикой — из паба, в котором в свое время бывал Гитлер, для немецкого руководства и были сделаны вот такие личные пивные бокалы.
Есть у коллекционера и свои табу — он категорически не приемлет никакого оружия:

«Мне часто предлагают купить сабли, ножи, пистолеты, но я всегда отказываюсь. То, что забрало у людей жизнь, мне не нужно даже даром».

Гордость и учебное пособие. Книга пивовара конца XIX века

Томские двери, канаты, кирпичи

К сожалению, «Сибирская жизнь» не продолжила публикацию сведений о томских производствах в последующих номерах, поэтому о том, что еще производили в Томске в 1898 году, можно судить по объявлениям, которые размещали местные производители.

Так, паровая фабрика Е. Лопуховой (располагалась на Тверской улице, дом 11; в объявлении указывался и телефон под номером 211) предлагала заказчикам «двери и рамы и все белодеревные и токарные работы», обещая «быстрое выполнение заказов из совершенно сухого леса, по умеренным ценам».

Канатно-прядильный завод М.И. Максимова в Томске, в свою очередь, извещал, что он «вырабатывает разного рода смоляные и бельные канаты и снасти, веревки, бечевки, легости, матоус, сигнальные бичевы для вагонов, шпагат, конопат для судов и лодок».

И.М. Некрасов в собственном магазине, расположенном на Миллионной улице, продавал кирпич — по 15 рублей за тысячу.

Работали в Томске и совсем мелкие производства: отдельные мастерские и мастера-одиночки. Но, судя по газетам, по большей части в Томске не производили, а продавали предметы и продукты, произведенные в России и за рубежом: посуду, мебель, одежду и обувь, часы, вина и другую алкогольную продукцию, в том числе знаменитый коньяк Шустова; швейные машинки, шоколад, духи и мыла. С наиболее интересными объявлениями об этих товарах мы предлагаем познакомиться в нашей подборке.

Одним словом, привезти друзьям эксклюзивные томские духи или уникальную швейную машинку не получилось бы — эти товары продавались по всей России. Томские канаты и кирпичи, наверное, для подарков не очень подходили. Но все-таки кое-что уникальное, местное, в чемоданчик вполне бы вошло — пиво, конфеты, пряники и открытки с видами Томска!

1945—1989 [ править | править код ]

В 1956 году завод пережил полную реконструкцию. После реконструкции предприятие, состоявшее к тому моменту из трёх цехов (солодовенный, варочный, безалкогольный) перешло на непрерывный трёхсменный цикл работы. В 1956—1957 году вёлся выпуск бутылочного пива сортов «Жигулёвское», «Московское», «Рижское», «Бархатное» (часто именовалось «дамским» из за особенностей технологии производства — сокращённого времени на брожение и использования кубинского сахара, придававшего напитку сладковатый вкус). Сырьё для производства пива поставлялось из Центральной России и Украины по железной дороге, стеклотара — из Елабуги. В качестве топлива для котельной использовался уголь Челябинских разрезов. Отходы пивного производства, которые во времена Зуккера раздавали крестьянам для откорма скота, с теми же целями передавали в близлежащие колхозы.

В 1977 году завод вышел на проектную мощность — 1 млн декалитров в год. Производство расширилось за счёт приобретения нового оборудования, которое к данному моменту состояло из 12 лагерных танков вместительностью 1800 декалитров, двух бродильных котлов вместительностью 800 декалитров, двух сусловых котлов и двух фильтровочных котлов. На заводе работал собственный бондарный цех: помимо бутылочного пива выпускалось бочковое. Также в этот период предприятие было подключено к централизованной теплосети вместо использования собственной угольной котельной, была приведена в порядок канализационная система и оборудованы собственные водяные скважины взамен колодца, который функционировал со времён Зуккера.

На заводе в тот период производилось пиво сортов «Жигулевское», «Колос», «Мартовское», «Ленинградское», «Бархатное». Продукцию разливали как в бутылки, так и в бочки (на предприятии работал собственный бондарный цех).

В 1970-е годы завод вошёл в «Челябинское пивное объединение» вместе с Кочкарским, Златоустовским, Верхнеуральским, Челябинским, Магнитогорским, Курганским и Шадринским заводами. Продукция поставлялась в Свердловскую, Курганскую, Челябинскую области, а также в Казахстан. Перед началом перестройки предприятие занимало третье место в городе по объёмам перечисления средств в бюджет (первое место занимала ГРЭС, второе — дизельный завод).

В 1985 году в СССР началась антиалкогольная кампания. Производство пива сокращалось, в 1985—1989 гг. предприятие выпускало в основном безалкогольные напитки: газированную воду, квас, морс. Закрылся бондарный цех. Выпускалось всего три сорта пива: «Жигулёвское», «Славянское», «Бархатное».